Константин Михайлович Симонов «читает четыре стихотворения»



http://imwerden.de/cat/modules.php?...ook&pid=839





Бороться и искать, найти и не сдаваться



http://www.chgk.info/~ilyamandel/poems/Ulysses.html

---

Интересно

Исайя 38:10 «Я сказал себе: в преполовение дней моих должен я идти во врата преисподней»



Данте Алигьери

"Ад" ПЕСНЬ ПЕРВАЯ:

1 Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу,

Утратив правый путь во тьме долины.

---

Последние четыре строчки портят впечатление небрежностью.

Кричала девочка батистовая,

меж мной металась и тобой,

живая шестилетней истиной:

«Вы ж муж с женой!»



И ты ответила наотмашь:

«Какая я ему жена?!

Что смотришь?

Спроси ты у него сама».



И на меня глядели с верою,

что шутит мать, что все не так,

Не убивать просили серые

мои глаза в твоих щеках.



И было ложно все, что сложно.

Твои катились и мои

из бешеных глазенок слезы,

и первые—уже свои.





Андрей Вознесенский

---

Удивительно меткое замечание о Стивенсоне.

Indeed there is here a curious aptness in the quaint simplicity

of his childish rhyme that ran, "My bed is like a little boat."

Through all his varied experiences his bed was a boat and his boat was

a bed. Panoramas of tropic palm and Californian orange-grove passed

over that moving couch like the long nightmare of the nursery walls.

But his real courage was not so much turned outwards to the drama

of the boat as inwards to the drama of the bed. Nobody knew

better than he did that nothing is more terrible than a bed;

since it is always waiting to be a deathbed.



G. K. CHESTERTON

---

Вот так умерла жена Генри Уодсворта Лонгфелло. Просто тихий ужас.

The death of Frances



Longfellow was a devoted husband and father with a keen feeling for the pleasures of home. But his marriages ended in sadness and tragedy.



On a hot July day, while putting a lock of a child's hair into an envelope and attempting to seal it with hot sealing wax, her dress caught fire causing severe burns. She died the next day, aged 44, on July 10, 1861. Longfellow tried to put out the fire, and it is said that his face was so badly disfigured that he grew the familiar long beard to hide the scars. Longfellow was devastated by her death and never fully recovered. The strength of his grief is still evident in these lines from a sonnet, "The Cross of Snow" (1879) which he wrote eighteen years later to commemorate her death:



In the long, sleepless watches of the night,

A gentle face--the face of one long dead--

Looks at me from the wall, where round its head

The night-lamp casts a halo of pale light.



Here in this room she died, and soul more white

Never through martyrdom of fire was led

To its repose; nor can in books be read

The legend of a life more benedight.



There is a mountain in the distant West

That, sun-defying, in its deep ravines

Displays a cross of snow upon its side.



Such is the cross I wear upon my breast

These eighteen years, through all the changing scenes

And seasons, changeless since the day she died.







И вот ещё одно о том же. Перевод В. Аренс



ШАГИ АНГЕЛОВ



День угас, и зазвучали

Вздохи сумерек в тиши,

Тихо сняв туман печали

С успокоенной души.



Я свечей не зажигаю,

Но горит камин, и мне

Мнится - призраки бесшумно

Замелькали на стене.



Те, что рано опочили,

Кто мне дорог и теперь,

Верность сохранив в могиле,

Молча входят в эту дверь.



Ты, бесстрашный, юный, строгий,

Страстно жаждавший борьбы

И упавший средь дороги

Под ударами судьбы;



Вы, что крест скорбей и муки

Так безропотно несли,

А потом, скрестивши руки,

От меня навек ушли;



Ты, прекрасная подруга,

Спутница далеких лет,

Ты, что с неба и поныне

В душу льешь отрадный свет…



Медленным, беззвучным шагом

Входит призрак дорогой;

Опустившись в кресло рядом,

За руку берет рукой,



Смотрит пристально и кротко…

О, как светел этот взгляд!

Так порой с высот небесных

Звезды ясные глядят!



Уст воздушных дуновенье

Надо мной как ветерок:

Нежное благословенье,

Всепрощающий упрёк…



И пока воспоминанье

В сердце трепетном живёт,

Не страшат меня страданья,

Не тяжел мне жизни гнёт!

---

"Дантов клуб" неожиданно хорошая книга.

— Я не знаю ни единого мыслящего человека, коему мог бы наскучить Данте, мой юный Шелдон! Немногие познали себя столь полно, дабы проникнуть в жизнь на такую глубину и в ней трудиться. С каждым днем я ценю его все более — как человека, поэта и учителя. Он дает надежду в самые темные наши часы — надежду на вторую попытку. И до той поры, пока я сам не встречу Данте на первом искупительном уступе, клянусь честью, я не отдам ни дюйма проклятым тиранам Корпорации!

Шелдон тяжело сглотнул:

— Значит, вы не забудете, что я очень хочу изучать «Комедию»?

Положив руку Шелдону на плечо, Лоуэлл зашагал вместе с ним:

— Знаете, мой друг, Боккаччо излагал историю о веронской женщине; та шла мимо дверей дома, где во времена своего изгнания поселился Данте. Увидав поэта с другой стороны улицы, она показала на него второй женщине и сказала: «Это Алигьери, он запросто спускается в Ад и приносит от мертвых вести». Ата в ответ: «Похоже на то. Глянь ка на его кудрявую бороду и темное лицо! Виной тому, уж наверное, жар и дым! »

Студент громко рассмеялся.

— Их речи, — продолжал Лоуэлл, — как утверждают, заставили Данте улыбнуться. Вы знаете, почему я сомневаюсь в правдивости сей истории, мой дорогой мальчик?

Шелдон размышлял над вопросом с тем же серьезным видом, каковой делался у него на Дантовых семинарах.

— Наверное, профессор, это оттого, что веронская женщина навряд ли могла знать содержание Дантовой поэмы, — предположил он. — Ведь в те времена, при его жизни, лишь считанное число людей, и среди них его покровители, видали рукопись, да и то лишь малыми частями.

— Я ни на миг не поверю, что Данте улыбнулся.



Мэтью Перл

---

http://en.wikipedia.org/wiki/Critic...e_Da_Vinci_Code



Прочитал я критику на "Код да Винчи" и расстроился. Добро пожаловать, в мир бестселлера где каждый идиот может заработать собственной глупостью 250 миллионов долларов. Возможно это и справедливое наказание. Многие годы в Америке очень умные люди сознательно писали фуфло, исходя из того, что их читатель уже и так быдло. Нет не стану утверждать, что это происходило в одной лишь Америке, достаточно вспомнить замечание Александра Сергеевича:

"Мильтон говаривал: «С меня довольно и малого числа читателей, лишь бы они достойны были понимать меня». Это гордое желание поэта повторяется иногда и в наше время, только с небольшою переменой. Некоторые из наших современников явно и под рукою стараются вразумить нас, что «с них довольно и малого числа читателей, лишь бы много было покупателей»."

Но в Америке, что называется, читательская публика совсем нюх потеряла. А непрерывный поток переводов на все возможные языки сделал своё чёрное дело. По прежнему есть очень умные и талантливые авторы бестселлеров: Крайтон, Кинг, Пирс Энтони, Джордж Мартин... Но дни таких как они сочтены

Их собственный цинизм сыграл с ними злую шутку. Теперь от автора не требуется ничего кроме возможности выхватывать из интернета непроверенные факты и делать на их основе совершенно любые умозаключения. People всё схавает

---

Истинный путь идет по канату, который натянут не высоко, а над самой землей. Он предназначен, кажется, больше для того, чтобы о него спотыкаться, чем для того, чтобы идти по нему.



Франц Кафка

---

All children, except one, grow up. They soon know that they will grow up, and the way Wendy knew was this. One day when she was two years old she was playing in a garden, and she plucked another flower and ran with it to her mother. I suppose she must have looked rather delightful, for Mrs. Darling put her hand to her heart and cried, “Oh, why can’t you remain like this for ever!” This was all that passed between them on the subject, but henceforth Wendy knew that she must grow up. You always know after you are two. Two is the beginning of the end.



J. M. Barrie

"Peter and Wendy"

---

Семга сама по себе вещь очень вкусная, но в большом количестве она

вредна для желудка, как и всякая тяжелая пища. Поэтому-то однажды во время

большого улова семги возле Гамбурга полиция запретила домохозяевам кормить

прислугу семгой больше одного раза в неделю. Вот бы вышел такой же приказ --

относительно сентиментальности!!!



Серен Кьеркегор

---

Вороны утверждают, что одна-единственная ворона способна уничтожить небо. Это не подлежит сомнению, но не может служить доводом против неба, ибо небо-то как раз и означает невозможность ворон.



Франц Кафка

---

...памятник - это камень, который вешают на шею какому-либо деятелю, дабы вернее утопить его в реке забвения.



Роберт Музиль

---

А затем - прощай! Все кончено. И уже с трудом узнаешь ту женщину, которая была для нас всем в какую-то пору нашей жизни и в чей сокровенный и без сомнения пошлый внутренний мир нам так и не удалось заглянуть! Даже в минуты таинственного слияния двух существ, полного смешения чувств и желаний, когда я, казалось, проникал до самых недр ее души, одно слово, маленькое словечко, показывало мне, как я заблуждался, и, точно молния во мраке, освещало бездну, зияющую между нами.



Ги ДЕ МОПАССАН "ОДИНОЧЕСТВО"

---

Блошиный рынок

Каждый день по пути на службу я волей-неволей брезгливо пересекаю

базарную площадь с ее всегдашним блошиным рынком, где на грязной брусчатке

разложено для продажи разного рода старье, где прохожие вынуждены

перешагивать через груды поношенной одежды и хлама, а торгаши зазывают

покупателей все теми же заученными выкриками, наперебой предлагая то

всевозможный краденый товар, то жалкие обноски. Кругом разлита светлая

утренняя прохлада, но на базаре стоит зловоние и гнилой воздух оглашается

хриплыми криками зазывал. Люди пробираются между кучами рухляди, копаются

в грудах старья, выискивая яркие тряпки и дешевые поддельные украшения,

подолгу толпятся разинув рты вокруг торгашей, которые маслеными голосами

заманивают ротозеев. На что только людям весь этот хлам и как вообще можно

торговать такой дрянью? Всякий раз, когда я прохожу по базарной площади,

мне и противно и грустно, а голодные, больные глаза окружающих и вовсе

повергают меня в уныние.

Когда же наконец здесь начнут продавать чистое, добротное платье, когда

раскинут на прилавках душистое белоснежное полотно, разложат настоящие

украшения и драгоценные камни?

Но вот однажды я встретил седого как лунь старика, он тоже прогуливался

среди груд старья и бесполезного хлама.

- Что это вы морщите нос? - сказал он мне. - Людям нравится здешний

базар, сами видите. Зачем же лишать их этой отрады? Им по душе блошиный

рынок, недаром здесь всегда толпится народ. А вот если бы тут стали

предлагать прохожим чистое, благоухающее полотно, как вы думаете, привлек

бы базар такую уйму народа? И если бы торговали подлинными украшениями,

разве все могли бы их купить? Только фальшивые побрякушки дешевы и потому

доступны любому. И разве эти подделки вовсе лишены всякой ценности? Разве

они не сверкают так же, как сверкают глаза тех, кому посчастливилось их

купить? Отнимите у людей блошиный рынок, к которому они так привыкли, и,

сдается мне, вряд ли они будут счастливы.

- А сейчас они счастливы? - спросил я, глядя на блестящую побрякушку,

которую старик взял с прилавка и теперь держал на ладони.

- Да. - Он осторожно положил побрякушку назад, на грязный прилавок. - А

что такое счастье?





Пер Лагерквист

Пер. со шведск. - С.Тарханова.

---

Его гулкий голос колоколом отдается у меня в голове. Он продолжает:

– Вы спасены. На время. Но на вашем месте я не полагался бы на благосклонность Земли . Ничто не позволяет предполагать, что участь, которую она вам уготовила, многим отличается от той, какую я наметил для вас на тот случай, если бы самолёт не приземлился. Иными словами, может статься, что Земля вас тоже устранит одного за другим. В конце концов, в обычной жизни вы именно так и умрёте, не правда ли? Один за другим. С той единственной разницей, что интервалы между смертями будут немного длиннее, и у вас возникнет иллюзия, будто вы живёте.

После недолгой паузы он продолжает:

– Что ж, держитесь за эту иллюзию, если она хоть немного уменьшает вашу тревогу. И главное, если вы любите жизнь, если, в отличие от меня, не считаете, что она неприемлема , не тратьте её редкие мгновения на бесконечные дрязги. Не забывайте одного: сколь долгим ни казалось бы вам ваше существование, вечной остаётся только ваша смерть.



Робер Мерль

"Мадрапур"





"сколь долгим ни казалось бы вам ваше существование, вечной остаётся только ваша смерть" цитата из Лукреция

---

Луис де ГОНГОРА-И-АРГОТЕ

(1561≈1627)



Пока руно волос твоих течет,

Как золото в лучистой филиграни,

И не светлей хрусталь в изломе грани,

Чем нежной шеи лебединый взлет,



Пока соцветье губ твоих цветет

Благоуханнее гвоздики ранней

И тщетно снежной лилии старанье

Затмить чела чистейший снег и лед,



Спеши изведать наслажденье в силе,

Сокрытой в коже, в локоне, в устах,

Пока букет твоих гвоздик и лилий



Не только сам бесславно не зачах,

Но годы и тебя не обратили

В золу и в землю, в пепел, дым и прах.

---

Понятие прав человека существует уже двести лет, но начиная со второй половины семидесятых годов нашего века оно стало приобретать особую популярность. В это время как раз был выдворен из своей страны Александр Солженицын, и его необычная фигура в ореоле бороды и наручников гипнотизировала западных интеллектуалов, взыскующих великой судьбы, которой им недоставало. Только благодаря ему они поверили с пятидесятилетним опозданием, что в коммунистической России существуют концентрационные лагеря; даже прогрессисты вдруг готовы были допустить, что сажать человека за его образ мыслей несправедливо. И для этой своей новой позиции они нашли даже известное обоснование: русские коммунисты нарушили права человека, причем невзирая на то, что их торжественно провозгласила сама Французская революция!

Так благодаря Солженицыну права человека вновь поселились в словаре нашего времени; я не знаю ни одного политика, который бы десять раз на дню не говорил о «борьбе за права человека» или о «нарушении прав человека». Но людям на Западе не угрожают концлагеря, и они могут говорить и писать все, что вздумается, так что чем больше борьба за права человека обретала популярность, тем больше она утрачивала всякое конкретное содержание, пока в конце концов не стала некоей тотальной позой всех по отношению ко всему, некоей энергией, обращающей все человеческие хотения в право. Мир стал правом человека, и все стало правом: желание любви — правом на любовь, желание отдыха — правом на отдых, желание дружбы — правом на дружбу, желание ездить на запрещенной скорости — правом ездить на запрещенной скорости, желание издать книгу — правом на издание книги, желание кричать ночью на площади — правом кричать на площади. Безработные имеют право захватывать магазин с дорогими товарами, дамы в манто имеют право купить икры, Брижит имеет право парковаться на тротуаре, и все, безработные, дамы в манто и Брижит, принадлежат к одной и той же армии борцов за права человека.



Милан Кундера



"Бессмертие"

---

О трепет ласк людских! Как жалок твой удел,

Беспомощной любви бесплодная попытка

Достичь слиянья душ в сплетенье наших тел...



Сюлли Прюдом

---

Я пишу эту историю в то самое время, когда она происходит. Изо дня в день. Или, вернее – не будем излишне самонадеянны,– из часа в час. Впрочем, мы могли бы попытаться вместить окружающий нас мир в каждую утекающую минуту. Ведь в нашем распоряжении их не так уж и много. Даже самую долгую жизнь можно расчислить в секундах. Попробуйте подсчитать – получите цифру отнюдь не астрономическую; правда, и не особенно ободряющую.

Пока я всё это пишу, я совершенно не способен предвидеть, чем завершится моё приключение. Не могу я проникнуть и в его смысл. Однако я вправе сделать на сей счёт некоторые предположения.

Моя история наверняка будет иметь свой конец, это ясно. Но нет никакой уверенности в том, что в ней имеется какой то смысл или, во всяком случае, сомнительно – что по существу одно и то же,– чтобы я был способен этот смысл разгадать. «Мошкаре, что рождается на рассвете и умирает с заходом солнца, не дано постигнуть значение слова „ночь“».



Робер Мерль

"Мадрапур"

(Перевод с французского Мориса Ваксмахера.)

---

Поколение 98-ого года могло бы им гордиться.

Мир был так сложно устроен, что смотреть на него можно только с моря; суша обретала спокойные очертания ночью, когда идет четвертая вахта и рулевой – всего лишь немая тень, а из внутренностей корабля доходит легкое подрагивание машины. Когда от городов оставались лишь далекие цепочки огней, а от самой земли – только проблесковые огни маяка прямо по курсу. Вспышки, которые тревожили, которые предупреждали и предупреждали: внимание, осторожно, держись подальше, опасность. Опасность.

Он не увидел этих сигналов в глазах женщины, когда вернулся к ней, со стаканом в каждой руке, пробравшись между толпившимися у стойки бара «Боадас»; и это была его третья ошибка за вечер.





Артуро Перес-Реверте

"Тайный меридиан"